ТВОРЧЕСТВО АЛЕКСАНДРА ТИМШИНА
Стихотворения из новой книги "Мгновения"
или "Зарисовки судьбы и мгновения жизни"
ВЕЛИКОПОСТНЫЙ ЦИКЛ
На душе без трудов
поселились ленивые кошки,
Сформулировал фразу
на данный текущий момент,
И от прошлых вершин
мне остались осколки и крошки,
Или быть так должно
в череде переменчивых лент.
Может надо пройти
и такие тупые этапы,
Чтобы яростней вспыхнул
святой очищенья огонь,
Но пока ощущенье,
что лазил лукавому в лапы,
И спасает щит веры –
когда-то в дар взятая бронь.
Да молитва как искра
средь чёрного ужаса светит,
С ней одною легко
и на сердце средь бури покой,
Что Господь нас простит,
мы хоть блудные, но Его дети,
И другим Его детям
по духу я родственный, свой.
*
Хорошо, как коня
оседлать вновь потоки сознанья…
У меня лишь желанье
держать восхищённо узду,
И за это дают –
ранг поэта, высокое званье,
Вдохновенье и труд –
но я в этом имею нужду.
Из чего же сознанье
свои композиции строит,
Для меня основанье –
Писанье, молитва и пост,
Бог Отец, Сын и Дух,
все единые, истинно, трое,
Плюс труды и ученье
дают поэтический рост.
Вдохновленные строки
как флаги победные реют,
В них добротны и смыслы,
и рифма, и слов материал…
Ну, так что же я образно,
душу повесил на рею,
И конкретно в застое,
прошедшую зиму проспал?
*
Миражи из глубин –
выползают угрюмые танки,
Из под траков, конечно,
в ошмётках летит чернозём,
И не бред же больной,
и не глюки последствия пьянки,
Поразмыслить бы надо,
я где заблудился и в чём?
Для чего возникают
такие пустые картины,
Кто агрессор, кто враг,
и вот эти мечтанья зачем?
Или боль за страну,
за печальные наши былины,
И что сам я ослаб,
и в текущее поприще нем.
Я ж за то чтобы плыли
любые эскадры по морю,
И вернулись все живы
в родной и приветливый порт,
Без меня в этом мире
широкое гульбище горю,
Тьма желающих крови
из чьих-нибудь рваных аорт.
*
Я же мирный, я вятский,
войну обойти удостоен,
Но оглянешься: предки,
в кого не укажешь – боец,
Видно так на Руси,
коль ты с Русью, с рождения воин,
И навряд ли придёт
этой цепи спокойный конец.
Хоть потеряно с виду
для бойни моё поколенье,
Нам досталось похуже,
тупой и безцельный застой,
Пустота позади,
впереди же могила и тленье,
Из разводов, абортов,
и пьянки губительный рой.
И сейчас рассуди
где для нас исцелительно благо:
Смерть за други своя,
или долларов «радостный» плен,
Под покровы каких
становиться спасительных стягов,
А не резать себе
от слепого отчаянья вен.
*
Нам всегда рубежи
преподносят заветные даты,
И тогда налицо
урожай, злободневный итог,
Нам ясней, что в душе
натворили враги-супостаты,
И куда Он задвинут,
за печку какую, наш Бог.
Ну, а если не будем
следить за значением чисел,
Тупо просто листаем
по кругу всех дней календарь,
Утеряем и цель
и тем более истинный смысл,
Но здесь жизнь всем дают,
чтоб освоить духовный букварь.
И нам даты нужны
наподобие рвущего клина,
Чтобы мы поделили
на глыбы всех дней монолит,
Например: все посты
ради Девы и Божьего Сына,
Чтобы дух наш разбитый
стал с Троицей Божией слит.
*
Распрострёт любой ум
в полусне череду вспоминаний,
Всё на круги своя,
или выход на новый простор?
Что ему не хватает:
идей, горизонтов и знаний,
Раз готов ворошить,
что уплыло, забыто и вздор.
Это явная связь
с кладовой глубины подсознанья,
Что не выразишь словом
и вряд ли припомнится днём,
Здесь либидо и страх,
и других миражей призыванье,
И картины такие
не знаем когда перетрём.
Знаю всё это можно
прервать покаянной молитвой,
Но на это нет памяти,
может желанья и сил,
И никто не зовёт
эти миги сознания битвой,
А то тени того,
чем ты дышишь, мечтаешь и жил.
*
Как мы любим ругать
не по нраву плохую погоду,
Нам бы рая хотелось
и высшей гармонии сфер,
А взгляни на себя,
как мы в ступе толочь можем воду,
И в какую себя
направляем из множества вер.
Нам бы очень хотелось,
чтоб быт не трясли катаклизмы,
Славно ровно живя
и достаток был сильный во всём,
Всё в себя и в себя,
но ведь лопнем, без образно – клизмы,
Мы же твари такие,
что всё непотребное жрём.
И здесь дело не только
в составе химической пищи,
Экологии тема
прямая в спасенье души,
А вот здесь нет достатка,
здесь каждый убогий и нищий,
И внутри много гадов,
и сверху пиявки и вши.
*
Огляделся вокруг:
это ж надо – одни скоморохи,
Захватили и сцену
и влезли в паршивый экран,
Там, как фантик-обёртка,
мелькают духовные крохи,
А народ утомился
и если не пашет, то пьян.
А те шутят вовсю
над реальностью нашей убогой,
Ниже пояса смыслы,
и где-то заснул интеллект,
Этих шоу сейчас
стало просто немыслимо много,
Видно надо кому-то,
чтоб стало побольше калек.
Так тогда скоморохи –
служители тёмного князя,
И их цель – убедить нас,
что надо всем ржать до гробА,
Чтобы нам не пытаться
подняться из чувственной грязи,
И вот эта минута
сия была только люба.
*
Надо что-то сказать,
а вот что затрудняюсь ответить,
Я такой же как вы,
вы меня не судите ни в чём,
Я такой же земной,
но мы всё же Всевышнего дети,
И нам надо обратно
вернуться в родительский Дом.
Я такой же как вы,
а не умный и правильный ментор,
Но хочу тем помочь
кто идёт ко Кресту позади,
Я же вижу расклад
в интервале мечты и моментов,
И себя я сужу
пребывая на месте судьи.
И сказать надо много,
а сердце ослабшее пусто,
Хотя нет в уголочке
проснулась забытая боль,
Надо встать над окопом
покинув укрытие-бруствер,
Я в борьбе что-то значу,
а сидя в траншее я ноль.
*
Киноленты сюжет,
в назиданье военная драма,
Как теперешних нас
да забросить в горнило войны,
И не важно какого
расцвета у Родины знамя,
Коль припрут, то увидим,
что делать на месте должны.
Как себя поведём
если нас да в гремящее пекло,
Будем шкуру спасать
или ринемся всё-таки в бой,
Да, себя в этой роли
мы видим лишь образно, блекло,
Но такие экстримы
покажут тухлятину, сбой.
Но мы в разное время
не очень похожи бываем,
Где же истина, стержень,
в каком закоулке души…
И такие амебы
бывает, мечтаем о рае,
Так не жди, что гром грянет,
хоть что-то и раньше реши.
*
Нам итоги поста
не дано закрепить на бумаге,
Передёрнется цикл
и опять всё на круги своя,
Ну, а страсти души,
что подвержены внутренней тяге,
Поутихнут лишь чуть,
свои иглы, на время тая.
Так на что эти битвы
по некому признаку схожи,
Или бой с ветряком
или мрачный без выхода лес,
Или к горлу силком
не шутливо приставленный ножик,
Или сам добровольно
в темницу духовную влез.
Хотя всё-таки славно,
что есть эти главные даты
До которых несём мы
во всём оградительный пост,
Мы не только по долгу –
уже добровольно солдаты,
И врага мы встречаем
не прячась, а полностью в рост.
*
Я мысль вспоминаю,
что мне залетала под темя,
В ней был чёткий план
по решению важных проблем,
Уходит, быть может,
святое безценное время,
А я не при деле
и в стихосложении нем.
И день промелькнёт
перевёрнутой жизни страницей,
Как след на воде,
да из разных грехов бурелом,
Вот ночью порою
полезное действие снится,
Но снова по кругу,
и в мыслях провал и облом.
Где взять мне слова,
что подобны сиянью жар-птицы,
И слышали их чтоб
добавить, как гром, децибел,
Так вот же замкнулся весь круг –
всех призвать к покаянью,
И тихо… Услышишь,
придёшь, на Судилище, смел.
*
И период без мыслей,
наверное, что-нибудь значит,
Не у всех же могучий,
не спящий, крутой интеллект,
Но пред всеми стоят
по их силам для жизни задачи,
Так устроен из кожи
и хрупких костей человек.
И, бывает, живёшь
на траву поведеньем похожий,
И жуёшь, что придётся,
скотом коротаешь здесь срок,
Только мысли тревожат,
что так продолжаться не гоже,
Мол – судьба, у всех было,
и случай управит свой рок.
Но у нас ещё есть
неизвестный багаж подсознанья,
Что там зреет, таится,
то Богу изведать дано,
Но, я верю, достаточно
внутренних мыслей спасанья,
И достаточно места
для Духа Святого даров.
*
Быта замкнутый круг,
да ещё целомудрия цепи,
Что надел на себя,
но забыл приковать на замок,
И читать недосуг,
и несу оправдания лепет,
Что я всё же любя
и рощу свой духовный росток.
Ну, а где же плоды
и святое целебное семя,
Или в почве всё дело,
иль время для сева не то?
Нет, всё это не так,
я же с радостью взял это бремя
И Господь наш всё знает,
и Сам приготовит итог.
Значит снова читать
для подпитки Священные Книги,
И молиться, молиться,
и верить, что помощь придёт,
И нести, раз решил,
добровольно законов вериги Не по силам не взвалят
на плечи духовные гнёт.
*
Вот и лета зенит,
а уже ощущается холод,
Хотя август всего
перешёл за предел Илии,
Вот и я уж седой,
а в душе ещё дерзок и молод,
Или быть так должно,
на весах всегда или-илИ.
Так в начале был сев,
и другие до пота заботы,
Но суд-осень проявит,
что есть в закромах, весь итог,
И сперва много сил,
как пчела строишь многие соты,
А потом подустал
и живёшь с болью рук или ног.
И картины такие,
примерно, духовного плана:
Сперва бодр и вперёд
продвигаешься словно заря,
А в зените замрёшь,
средь трудов, суеты и обмана,
И в душе боль за всех,
все пропали и пишешь им зря.
*
Весёлая осень –
любимый пейзаж у поэтов,
И красок побольше,
но холод и сырость гнетёт,
Уже не дождаться,
как летом, с любимой рассвета,
Что всё преходяще
напомнит нам по небу лёт.
Но радостно ждём
ещё светлых и тёплых денёчков,
Последнего гриба,
прогулок по жухлой листве,
И рвётся наружу с пера
слова спелого строчка,
И здесь все поэты,
наверное, в дальнем родстве.
Осенняя песня
повенчана вечно с тоскою,
Тем более ценен
любой перед стылостью миг,
Я зубы сцепив,
через слёзы, о радостном вою,
Слепив из катренов
печалям и горестям фиг.
*
Коль в молитве ослаб
опускается планка всё ниже,
А лукавое дно
вмиг использует слабый момент,
И ты ходишь пустой,
понимая, что полностью выжат,
но не резать ж себе,
как у мира положено, вен.
И на память пришла
деревенская наша телега,
Чуть опустишь вожжу
и окажется домом кювет,
И вся праведность наша
на вроде весеннего снега,
Как бы белые с виду,
а внутренний с примесью свет.
А вставать тяжело,
хотя сердцем я чувствую – надо,
Тяжело на виду,
тяжело когда яростен враг,
Но надежда в подмогу
и выведем внутренних гадов,
Видно нам не расти
без познаний, падений и драк.
*
Мне шалая мысль
прострелила сознание на вылет,
Но я улыбнулся
не очень сей мыслью задет,
Она улетела,
не то, что обычные в мыле,
Что вновь возвращаются,
вроде привычных комет.
Их можно исчислить
коль ведомы центр притяженья,
И некие факторы –
скорость, орбиты пробег,
А в плане духовном
все мысли с лукавым сраженья,
Они прираженье, волна,
а ты низенький брег.
И чуть зазеваешься –
образно спину подставишь,
Накатит цунами
и дому на дюнах каюк,
Но встретишь их лбом
и молитвой Всевышнего славишь,
Тогда тебе мысль –
и звезда, и помощник, и друг.
*
Виртуальный полёт
нас вознёс и прощай дельтапланы,
Что же делать,
реально она не для нас – высота,
Ну, а в гугле мы
асы, пилоты, штурмАны и паны,
Посетить можем всё,
И как с неба увидеть места.
Можно много мечтать
на земле для нас очень суровой,
Но всегда недоступен
и вновь убежит горизонт,
А нам хлеба и зрелищ
давал чтобы снова день новый,
А кому-то и надо,
чтоб личный был выпуклым понт.
Виртуально-реально,
но честно – то всё суррогаты,
Есть какая-то сила,
которая – всё и везде.
И кто в Бога не верит
уполз словно рак на попятный,
Мы без веры в тревоге,
без мира и в разной нужде.
*
Я мысли прогнал,
чтобы вновь окунуться в нирвану,
Что грубо, конечно,
но здесь называется сном,
И лучше уж так,
чем жевать всю избитую, рвану –
Шаблонную жизнь,
что духовно является дном.
И вот так парю
между небом и грешной землёю,
Но сердцем я знаю,
что где-то есть верный Маяк,
Есть стороны света
и Высь, и есть низость с змеёю,
И где приземлишься,
то там и поставишь свой стяг.
Но где твоё знамя,
там центр и твоя оборона,
А ценность какую
хранит наш последний редут,
И как избежать
даже в сне нам для мыслей полона?
Мы даже не знаем
какие сюжеты нас ждут…
*
Надо много успеть –
на страну надвигается осень,
Мы же севера люди
и знаем, что в зиму почём,
Но придёт выходной
всё бросаем – Всевышнего просим:
Помоги и спаси,
мы лишь главного – милости ждём.
Надо много объять,
а не миги и видимый спектр,
Что за кадром стоит,
в корень важно и быта ценней,
А мы люди такие,
что тешим свой чувственный сектор
И нам даты даны,
чтоб разложить – где пыль и нужней.
У дат разные ранги
и люди-снежинки не схожи,
Нет в копирку узоров,
у всех закоулки в душе,
Если совесть осталась
она тебя в праздник загложет,
Если нет, надо думать,
ты близко к обрыву уже.
*
Нам разные мысли
приходят под свод полушарий,
Мы сапиенс гомо
с великой работой ума,
И это отличье
от прочей безсмысленной твари
Даёт нам надежду,
что тело лишь кокон-тюрьма.
И надо пройти
этот цикл оперенья достойно,
Чтоб выйти на волю
где ночь как сияние дня,
Но выдержать надо
со страстью и помыслом войны,
И коль проиграешь –
ты просто вредитель и тля.
Пусть мысли мои
приблизительны, образны, грубы,
И быстро другие,
но в мире где тьма, что огни,
Облекшись в слова
они вам, как зовущие трубы,
И в них любовь-правда:
не нравиться, мыслью – распни.
*
Я всё лето проспал,
пребывая в застое и неге,
Сладкий сон без часов,
да порой до утра Интернет,
Так утихнет мечта
о загробном спасительном Небе,
Где нет наших проблем
и болезней и прихотей нет.
Только к осени ближе
доходят вестей переборы,
То крушение в небе,
а то на водице облом,
Но никто не глядит
в чёрно-белые эти узоры,
Каждый строит свой быт
и на дюнах укрытие-дом
Но взгляни чуть построже:
мы вроде убогой улитки,
Позапрятались в норки –
текущих вещей скорлупу,
И наш мир на песке,
и весь гонор паршивый и хлипкий,
Вдруг придёт что-то свыше…
…И хруст, и смолотят в муку.
*
Для чего нужен сон
при такой нашей жизни короткой?
Когда можно бы тупо –
включил-отключил агрегат…
И характер зачем?
Сделать тварь бы послушной и кроткой,
И тогда б отдыхал
до любого пришествия ад.
Ведь во сне я открыт
для любых иноземных влияний,
Кто навеет мне тему:
тревога, желудок иль пах?
Здесь простор для всего –
нашей страсти, фантазий и маний,
И бывает, отсутствуют
полностью совесть и страх.
Легко ставлю вопрос
находясь в зыбкой дрёме, на гранях,
А ответ не отыщут
весь мыслимый сонм мудрецов,
Но пришло вот на ум –
а чем трон сердца нашего занят,
Туда вектор, есть ангел
и яростный натиск бесОв.
*
У меня был застой
после взлёта и песенной книги,
Значит, полностью выдал
душевных глубин антрацит,
И сложил в уголок
очень нужные духу вериги,
Но с другой стороны –
видно так завершается цикл.
Отдохнул, поглядел…
побывал и в других ипостасях,
И увидел: всё прах,
суета, страсти века сего,
И что много чего
наши очи духовные застит,
Но я знаю откуда
на души весь холод снегов.
Этот холод зеркальный
реальный отсвет преисподней,
Он не греет, а губит,
но в блеске есть прелесть и страсть,
Как на саночках с горки,
а ниже ждут волки, голодны…
Тут лишь вера поможет,
не даст нам с обрыва упасть.
*
Сочинить хочу песню,
чтоб прыгали сами октавы,
Да вот только нет ритма
и правильно вставленных слов.
Потому, может, нет,
что хочу ради выгод и славы,
Но ведь всё это было,
а что же придумаешь вновь…
Как исполнить такое,
чтоб было и вашим и нашим,
Совершенство со смыслом,
гармонию рифменных сфер,
А вот надо ль оно?
Коли в душах по чёрному пашем,
То и стих наш по виду –
печален, занозист и сер.
Без меня вам исполнят:
тум-бум, тра-ля-ля и ле-ля-ка,
Разве есть ещё время
для пустопорожних октав…
По большому же счёту
нам надо молиться и плакать,
Жаль лишь после рассудят
кто был актуален и прав.
*
Новый год подошёл
точно в срок, в колее паровозом,
Надо встретить достойно,
перрон к пассажирам готов,
И погода ласкает
умеренным добрым морозом,
И надеемся, верим,
что выдастся лучше – год нов.
Разрешаться вопросы,
как числа в несложном судоку,
И не встретится «мега»
иль хуже того «самурай»,
Всё сойдётся, как пальцы:
сверхточно, надёжно и к сроку,
Но важнее всего –
ты спасенья себе пожелай.
Не от мифов, грядущих
смертей, провокаторов бесов,
От реальной пучины,
что тянет заманчиво дном,
Всем желаю отведать
закваски святого замеса,
Поздравляю с грядущим
желанным Христа Рождеством!
*
Ощущенье такое,
что всё наше сущее грани,
Непонятно какого
объёма физических мер,
И любой шаг иль взгляд
за дозволенный радиус ранит,
Переход не возможен
без высшего допуска сфер.
И «блажен» кто привык
неприметно вращаться в болоте,
Сыт и пьян, и в достатке
на пошлые зрелища вид,
А кто грань нарушает
тех диким мандражем колотит,
Но с другой стороны
он уже не с толпой – индивид.
Философствовать много
про разные поприща можно,
А ответ как иголка
в изъеденном стоге с трухой,
Всё и так и не так,
и нужна эта разная сложность,
И кто ищет – увидит,
что так нам готовят уход…
*
Пожеланья и действия,
слово и дело – далёки,
Я о том, что непросто,
о тонких движеньях души,
И хотя и бездействие
с вялым моленьем неплохи,
Не горение духа –
хотя бы не очень грешит.
Понимаю, что планка
всегда высоко, запредельна,
И своими потугами
взять, не дано одному,
Сделать надо из массы
рассеянных помыслов цельность,
И на мысли набросить
для цели спасенья хомут.
Вот и выводы просты,
бежать надо в общей упряжке,
Чтобы мысли не ринулись
снова в безумный табун,
И тогда путь на гору
не будет унылым и тяжким,
И на дно не утащит,
ну, образно – чёрный горбун.
*
Вопросы, вопросы –
их разум предложит немало,
И будет томиться,
пытливо «копая» ответ,
И чтоб он искал,
посылается помощью «жало»,
И если отыщешь,
становится помысел светл.
Я здесь о болезнях
и прочих ударах судьбины,
Мы часто поспешно
вопим, проклиная судьбу,
Но видимо путь наш
неправильно вектором сдвинут,
И нас поправляют,
любовно за ворот ведут.
Я много «копал»,
примеряя чужие ответы,
Всё сводится в точку –
поста и молитвы души,
И что здесь заметить
в последнюю важную строчку…
Мы все слишком разны
и вид наш не очень «пушист»…
*
Я не слишком дурак –
я увидел Ногайскую бухту,
Виртуально в полёте
на «Гугле» свершая облёт,
Не рискуя при этом
ни врезаться в берег, ни рухнуть,
Представляя себя
перволётным лихим кораблём.
А стихи сочиняю
с закрытием век, на кровати,
Предо мной горизонты
и мыслей космический бег,
И меня ни дракон,
ни другая охрана не схватит,
И лазейку найду
в неприступной на вид городьбе.
Резюмирую мысли –
я очень отважный искатель,
Мне по силам забраться
на дальний Плутон, иль Луну,
Находясь на боку,
и в тепле, и в укрытии-хате,
cлавя Господа слогом
и сладко пытаясь заснуть.
*
Переложить врачу
свою боль и кручину не ново,
Раз заплачены деньги
пусть будет вершитель проблем,
И всегда не в себе
видим корни от следствия злого,
Да и если и видим,
не будем их трогать совсем.
Пусть на нас, раз больны,
до потов поработает дядя,
Он же просто обязан
и крепкий на вроде пилы,
А мы ручки сложив
на больничный иль пенсию сядем,
И не вздумаем чистить
от разного хлама тылы.
Я утрирую факты,
простите меня, кто при боли,
Строю образ того,
что недужье таиться внутри,
Чтобы свет, хоть и малый,
был в тёмное царствие пролит,
Ты за лучик схватись,
да и внутренним оком смотри…
*
Самолёт пролетел,
потревожив медвежью округу,
Что ещё нас тревожит –
неведомый зверь Интернет,
Он приходит чрез даль,
рассекая свирепую вьюгу,
Всем несёт много истин,
и даже, как думаешь, свет.
Но проходят минуты
и след самолёта растаял,
И от истин останется
пепел, как водится, пшик,
А в уме нашем мыслей
огромная вольная стая
Снова ринется дальше,
мозги озаряя на миг.
По большому раскладу
живём как в семнадцатом веке,
И зверьё к нам стучало
когтистою лапой не раз,
Но Христос – Идеал,
через дальний бег времени светел,
Он тревожил и будет,
и спящих тревожит сейчас.
*
Заторможенный мозг
пребывает в зыбучем тумане,
И не хочет оттуда
блаженно плывя в полусне,
И его не реальность
ни сон своей гранью не ранят,
А вот мысль – та что Свыше
становится тихо ясней.
Выплывает незримо
и слоги становятся в строчку,
Через связь подсознанья
словами покажется суть,
Словно луч в темноте
озаряя ослепшую ночку
Эти мысли крупинку
от высших идей принесут.
Я не мыслю себя
ни Платоном, ни мудрым Сократом,
И другие философы
мне не пример, ни указ,
Я ничтожный и малый –
как некий физический атом,
Становлюсь с ними рядом
коль мысли запишет рука.
*
Апельсин прикатился
к подножию старого дуба
И давай вразумлять
что к чему одного желудёнка,
Что и вид не того
и какая-то серая шуба,
Твёрдый верх и внутри
всё с горчинкой, да шляпа, всё тонко.
Я разбор так представил
в «Стихах для людей» у поэтов,
Что ж учиться всем надо,
кому недостаточно дара,
Чтобы чётким был стих,
фотомастера кадр без засветов,
А то ждите, получите
сразу укол «скипидара».
Позитив перепутался
нынче от цифр с негативом,
Из духовного мира
поэзию в клеточки – жалость…
И пока апельсин
с желудёнком возился ретиво,
Появилась свинья
и кого-то со вкусом сжевала…
*
Мне поток рассуждений
идей у людей интересен,
Хоть встречается ересь
и муть, и пустяшный песок,
Есть созвучье и лад,
мир огромен для мыслей и тесен,
И его не измеришь,
и нет для подсчёта весов.
От трудов да мытья
оседают из злата крупинки,
И чтоб жемчуг найти
распечатаешь раковин воз,
Иль как в речке шуга –
проплывают словесные льдинки
И в конечном итоге
нас мучает вечный вопрос…
Подсознательно ищем
ответы о жизни и смерти,
Игры разума странны
и в чём же он смысл бытия?
Кто наш дух и вселенной
немыслимый социум вертит,
И какое здесь место
во всём этом вымолю я?
*
Мы под небом своим
ощущаем себя всё же дома,
Хотя жёстко хватают
на горле дыхательный путь,
Весь уклад на Руси
переделан, оболган и сломан,
И не впишешься в рынок
о многом на свете забудь.
Нам чужую мораль
прививают почти что с пелёнок,
От дебильных мультфильмов
и прочий от Запада вид,
Лже лекарства, лже корм,
лже идеи и водка палёна,
И не крикнет никто,
как у вора на шапке горит.
Но не зря говорят:
помогают в дому даже стены,
От икон на Руси
ощущаем невидимый жар,
И мы верим, очистится
мир от незнанья и пены,
Но сегодня все ходим
по тоненькой кромке ножа.
*
Побывать бы на кухне
где всё наше сущее варят,
Рассмотреть все зацепы
и привод судьбы не спеша.
Есть ли выход лучом
или замкнут по образу шара,
И куда и откуда
летит, не старея, душа.
Понимаю не сдвинуть
самим ни одну шестерёнку,
Захрустит, коль замедлишь,
утянет движением жизнь,
Там такой наворот –
супер мудрый, великий и тонкий,
Скажешь: лучше не видеть
и слабый мой разум держись…
Остаётся поверхность
земная на вроде столовой,
Подкрепись, что сготовят,
есть выбор из множества блюд,
Если с кушаний многих
мы выберем вечное Слово,
Будем сытые точно,
а прочие после сблюют….
*
Живут в суете
и текучке заблудшие люди,
И вряд ли попросят:
«Помилуй Ты, Господи, нас».
Но Он милосерд –
никого из живущих не судит,
А любит открыто –
об этом короткий рассказ.
Растёт возле каждого
дома обычная травка,
Но в том-то и дело,
что только для членов семьи,
И кто приглядится:
открыта великая правда,
Какие болезни –
такое и семя земли.
Лопух, одуванчик
и прочие сорные травы,
На самом-то деле
к здоровью отличному ключ,
Но мы лезем в город
за химией в сети Минздрава,
Идём к колдунам-экстрасенсам
и прочую, пробуя чушь…
*
Безликие чувства
рождают не наши проблемы,
И смысл их безликий
на голову выворот с ног,
Кто тот кукловод,
что в душе нашей путает клеммы,
И нас заземляет?
Но знаю, что точно не Бог.
Слова современные
часто лишённые сути:
Бомжи и путаны –
из тысяч лишь малый пример,
Кто чистый родник
из славянского озера мутит,
Чужим языком
убивает живительный нерв?
Святая Россия
и чистое Русское Солнце –
Не просто слова
и наш лозунг «Не пяди земли».
Когда без корней –
получаем: пардоны и нонсенс,
А с корнем мы:
благо, честь, слава – кремли.
*
Если мысль не растить,
не вытягивать нудно ей шею,
То уйдёт не простясь,
как с ладони горячий песок,
Ну а если поймал,
я её на бумагу приклею
Посерёдке меж адом
с чертогом незримых высот.
И она существует,
и может на что-то работать:
На убийство мгновений,
на шутку, на пошлость и бред,
И звучать откровеньем
или как фальшивая нота,
Но одно, безусловно –
её больше отпущено дней.
Я уйду за предел,
куда нет для материи входа,
А отсюда потянется
следом незримая нить,
И вот сможет ль она
заплатить там какую-то подать?
Для чего нам дано:
из чего-то и что-то родить?
*
Впечатленье от взгляда
зачем-то душе нашей надо,
Так устроено сразу,
на этом и рос человек,
Мы прекрасное зрим,
но с такою же жадностью гадость,
Посылая сигналы
в коробку, что выше бровей.
Ну, а там эту массу
кипя сортируют нейроны,
Что в кладовку, что в сердце,
что сразу транзитом в утиль,
А ещё впечатленья
откуда-то считывал сонный,
Много правд и соблазнов
уже повстречали в пути.
Впереди горизонт –
суша-море, вещь, облик ли скорый,
Целый лесоповал
устремляется в наши глаза…
В горний мир, в сериал,
или в плоть направляем мы взоры,
Поразмыслить бы надо,
зачем этот вход и азарт?
*
Я обшарил свой мозг
как прожектора светолучами,
Обнаружил пустоты,
а ниже – дым, облачный смог,
А под смогом лежит
неподвижный заиленный камень
И нет щелки куда
отпустить бы для мыслей письмо.
Что закрыло мой мозг
на замок, будто ящик Пандоры,
Почему без работы
стоит генератор идей.
И душа на покое,
не спорит, не стонет, не вздорит,
И не мечется в клетке
вопя: я откуда и где?
Эта крошка блаженства
итог от последствия Пасхи,
Когда тело ещё
не хлестнули земные дела,
Это после начнутся
опять впечатленья и тряски,
И покоя не будет
ни духу с душой, ни челам.
*
Садовода сезон,
при весне, относительно скорый,
Зазевался чуть-чуть
и распустится нужный росток,
Да зараза свои
проявляет незримые споры,
И уже не от нас
продолжается зримо рост тот.
А от нас копошенье
и точно в природные сроки,
Выбираем труд главный
в текущий сегодняшний день,
На глазах просыпаясь
природа с посадкой торопит,
И уже не успеть
в воплощении многих идей.
Вот и главное – вывод,
что осенью делают ямы,
И готовят подробный
по пунктам прописанный план…
Так и в мире духовном
успеха добьётся упрямый,
Тот, кто почву готовит,
и чистит заранее хлам.
Обленился и стал я,
почти что, как кот Епифаний,
Чья работа в нирване
лежать без забот на печи,
Размышляя: зачем,
и откуда, и с кем эти «сани»,
На своих ли шестках
расселились мы «боги»-сверчки.
Ибо судим о всём
со своей небольшой колокольни,
И бываем не в силах
раздвинуть кривой горизонт,
Для чего ходит в школу
обычный посредственный школьник?
Для ума, для оценок?
Не знает, но мучится он.
Вот и мы так не знаем,
откуда враги-супостаты
Подкрадутся нежданно,
и вышибут с чуждых «саней»,
И не школьники вроде,
а дяди уже бородаты,
А не знаем без Бога:
где выше, прямей и видней.
*
Я полгода живу
без трудов и больших вдохновений,
Успокоилась буря
в стакане застойной воды,
Утонул в суете
из коктейля заботы и лени,
Здесь душе невозможно
полезное что-то родить.
Видно надобно чувствам
уму и глазам впечатлений,
А по физике действо
равно противленью ему,
И выходит я чей-то
слепой обезсиленный пленник.
Добровольно залез,
на кроватку, в нирвану-тюрьму.
Но с другой стороны
так открылись текущие двери,
И в другие ломиться
Сизифа несчастного труд,
Утешает надежда
и сердце ослабшее верит,
Что молитва и время
и эту нужду перетрут.
*
Не в колодце я, нет,
я лежу калачом на постели,
Горизонта не вижу,
но больше и вниз не гляжу,
И душа чуть жива
шевелит мою плоть еле-еле:
До чего я дошёл
и к какому доплыл рубежу?
Был же раньше полёт…
Пусть не космос, сродни дельтаплану,
Направление знал,
чуял ямы и встречный поток…
Где и как получил я
духовно кровавую рану?
Позабыл, что мир сложен,
и к спящим сурово жесток.
Надо срочно латать
все пробоины истинным Словом,
Устраняя где течи:
для этого пластырь – псалтырь.
Вся духовная брань
в этом мире была и не нова,
И молитва проколет
все страсти, как мыльный пузырь.
*
Где-то лайнеры ждут,
чтоб принять пассажиров в каюты,
Где-то девы желают
себя подороже отдать,
И весь мир оболгался
в погоне за долларом дутым,
А на Вятке всё то же:
спокойствие, тишь, благодать.
Это в наше-то время?
В своей скоротечности сложной,
Где убытком грозит
промедленье, рекламный застой,
Всё за деньги доступно,
творить непотребное можно,
И не впишется в рынок
обычный трудяга простой.
Но с другой стороны,
у нас мало бандюг, наркоманов,
В доброте ли отличье
от вечно спешащих людей?
Да, конечно, и есть
те, что бродят без дела и пьяно…
Это общее горе,
но всё же Бог ближе в нужде.
Для чего я пишу?
Чтобы публику тешить словами?
Убедить, поделиться?
О чём стихотворческий сказ?
Но уверен вопрос
этот многие ставили сами,
А ответ за пределом,
или же под носом у нас…
Для чего я дышу?
Чтобы кровь насыщать кислородом?
Для чего приём пищи?
Чтоб силы движеньям придать?
Может всё машинально:
рефлексы, инстинкты, природа,
Всё по кругу, всё тленно
и мы для кого-то еда…
Где-то бродит ответ,
но пока приблизительно, мутно…
Не творить, как не жить,
а мгновение мотыльковать,
Мне с тетрадным листом,
как с родными, легко и уютно,
Всё из Слова и Словом,
и всё что на сердце в словах.
*
Выплывают слова – миражом,
строя фразы в тумане,
Непонятно откуда,
но ясно мне, в сердце их суть,
Будто внутренний голос,
се бодр, а то, как бы устанет,
Стих не сразу запишешь,
мысль может мгновенно уснуть.
Так тогда проверяй,
что на сердце легло, наболело,
Состояние ветра:
по разному нежим листву,
И слова бодрой птичкой –
чик-чик или робко, не смело,
Полетят, подчиняясь,
не ясно, какому родству.
Соловей-воробей –
раз отпустишь, уже не поймаешь,
Всё известно давно,
но упорно шевелим листы,
Кто осенним курлы,
кто весенними трелями в мае,
СУД и время покажет:
всю фальшь и насколько чист ты.
*
Не пою, не читаю,
не делаю многих движений,
Что душе позволяют,
активною сущностью быть,
Ну, понятно устал,
и всё было, и в слове не гений,
Да ещё заедает
текучкою муторный быт.
Хотя вроде всё знаю:
про труд и открытые двери,
Но хочется чуда,
чтобы взял на буксир паровоз,
Да видно придётся мне,
пока что, молиться и верить,
И страсти греховные
тащить, вроде гнойных заноз.
Что же, мир так устроен –
мы сами творцы-паровозы,
Легко укатиться нам
готовыми рельсами вниз,
А если в застое быть,
не решатся жизни вопросы,
Пусть будет, как в топку-пар,
и этот мой маленький лист.
*
Фантастический мир
позволяет уйти от заботы,
Но стряхнули «лапшу»,
и опять повседневность и быт,
В сериале сюжет
может быть безподобным и злотым,
Ну, а мне на земле
уготовано странником быть.
Где-то сказано:
дом и детишки, деревья – то вехи,
Для которых приходим
мы в этот причудливый мир,
Что ж домишко стоит
и вот образ сынов моих некий:
Стихотворные книги –
я с ними ночами дружил.
Ну, а дочкам и внукам,
и прочим ребятам и взрослым,
Я сажаю обширный,
по правилам созданный сад,
Пусть он будет обильный,
живучий, на пользу и рослый,
Масса ягод и фруктов,
и разных культур чудеса.
*
На Руси без вина
очень мало застолий приятных,
Видно так повелось
по культуре от древних седин,
В простоте человек,
или важный и уровней знатных,
Но найдётся причина
среди даже трезвых годин.
Я не против вина,
моё правило – пара бокалов,
Но к чему здесь склоняю
свою православную речь,
Ощущенье такое:
нам дружбы и праздников мало,
Поминаем вином,
а апостольским «нет» – пренебречь.
И звучат за столом
ни к чему посторонние речи,
Где там лоб окрестить,
мы, пока что, живые «князья»,
И не видит никто
этих страшных духовных увечий,
Сатанинский обычай,
и я здесь напомню: «Нельзя».
*
Был приказ облакам
спеленать нашу буйную землю,
От сентябрьских рябин
не осталось в природе следов,
Где же купол небес?
Мы же помним про истину древню,
Нас из глины-воды
сотворили на веки веков.
Эта сырость и грязь
до предела стянули мне жилы,
Но без дел не могу,
ибо знаю про будущий лёд.
После сад расцветёт
и одарит подарками милый,
Значит надо работать,
чрез силу, раз время не ждёт.
Рассказать бы кому…
Но Господь даже больше всё знает:
Видит взлёты паденья,
всю леность, везенье и труд.
Обо всём том, что было,
когда-нибудь вспомните в мае,
А пока сырость-грязь…
И труды наши надобны тут.
*
Я на дно, как подлодка,
от внешнего мира не спрятан,
Правда часто иду
в одиночку чрез бесов туман,
Сиротливо заброшенный
в чуждое месиво атом,
Видно разная пища
нужна в этом мире умам.
Или каюсь, да нынче
я больше сродни электрону,
Но орбита как эллипс
и центр притяженья далёк,
Или точно балласта
я хапнул греховную тонну,
И один перископ
на поверхности – малый-малёк.
Вот такие страх-образы
мозг как прожектором крутит,
Надо срочно всплывать
и не дело нам в дрейфе лежать,
Явь и вымысел здесь
как жемчужины в селевой мути,
Это жизнь, что проходит
по жалящей кромке ножа…
*
Было время когда-то
и вольным матросом-радистом
Увозили меня
от родимой земли корабли,
И не мучил вопрос
где родная конечная пристань,
Для чего, почему,
кто, откуда и с чем мы пришли?
А с весёлой душой
уплывал на заре в неизвестность,
Может счастье искал,
и из книг приключенческий край,
Про другие места
было сказано многими лестно
И Господь предоставил:
смотри, выбирай, познавай…
Меня родина щедро
калино-берёзово нежит,
Есть земля, храм, и
Вятка, погост – сухопутная ось,
Ну, а люди везде,
что за морем, что дома всё те же,
А за счастье молюсь,
раз есть вера – надёжная трость.
*
Слёзы катятся градом
на кухне и даже в кровати,
Утешает одно,
что проходит промывка мозгов,
Там же связано всё,
ну а жидкость ненужное схватит,
Унесёт соль, очистив
мой мозг от ненужных оков.
Это некая шутка –
итог созерцания лука,
Его много пришлось
накрошить для вареников мне,
Да ещё добровольно
добавил головок для супа…
Пусть слеза и катилась,
но вышло всё горькое с ней.
Я поел – подобрел,
хороши вы грибочки зимою,
А приправой мне служит
всегда витамин-хренодёр,
Повезло мне с хозяйкой,
её и слезинки не стою,
Это с нею я добрый
и даже на слово остёр.
*
Образ берега моря –
как наша судьба человечья,
Мы стенаем и бьётся
о нас ледяная волна,
Да, бывает покой,
и стороннему кажется вечность,
Но в глубинах есть омут,
там многое прячем у дна.
И мечтою вдали
проплывут белоснежные яхты,
А на суше раздор:
серпантином на гору в трудах,
Или в тину легко
увлекают греховные тракты…
Всё тебе, выбирай,
но не выберешь правду впотьмах.
Жизнь она полосой:
зыбь-песок или светлые скалы,
Что есть Истина –
в Небе, в себе ли, на суше, в воде?
Без ответа нельзя
и Маяк нужен в жизни немалый.
Нужен Бог, крепкий Мол,
в нашей трудной у моря судьбе.
*
Я уже не мальчишка
и знаю, что есть в человеке,
Там большие глубины
добра и воз низменных дел,
Лезет злоба горой
или хлынет сверх нежности трепет,
Дали вольную волю,
чтоб делал, что сам захотел.
Но и знает Господь
даже то, что не ведаем сами,
Потому и стоит за дверьми
и стучащего ждёт,
И Его наша воля
своим заблуждением ранит,
Огорчают ошибки
и сердца греховного лёд.
Для чего-то нам
даны такие по жизни качели,
Не об избранных людях
здесь речь об обычной душе,
Невозможно увидеть
подводные тайные мели,
Но и в море не выйдешь –
считай, что погибший уже…
*
Неподъёмную глыбу
я стронул усердной молитвой,
И опять понеслись
наполняя пространство стихи,
Стали строчки ложиться
в гармонии слога и рифмой,
Не вполне дар сложенья
от суетной жизни затих.
В цикле мысли частично
от времени сделались стары,
А читатель листнёт
за минуту «Мгновений» листы,
«Зарисовки судьбы» – об огромном
без длительных арий,
Наизнанку себя:
обнажая мечтанья и стыд.
Неподъёмная глыба
без мыслей – прижала ум, веки,
Но подспудно копился
и опыт, и внутренний жар,
Мне звезда Рождества
вдохновением песенным светит,
И в душе от мольбы
заиграл поэтический марш.
*
С поэтическим маршем
идти несравненно короче
По просторам вселенной
до точки конечной любой,
На развилках не ждёшь
и поход совершаешь не в ночи.
И уже не ворчишь,
а доволен и этой судьбой.
Все шаги совершаешь
со смыслом и временем – в ногу,
И дырой не грозит
не оконченных строф спотыкач,
Строки сами собою
откуда-то двигаться могут,
И по технике тоже
немало приходит удач.
Он совсем не такой
как обычные маршевы ритмы,
Кто-то музой зовёт,
но узнаете лёгкостью строк,
И слова как патроны
в обойме катренами сбиты,
Впрочем, я вам не гений
и будь в моей критике строг.
*
Сверху пять одеял –
не представить картину слепому,
И для тех, кто в тепле
не понять многослойную суть,
Да и сам в свитерах,
но мой разум ознобом не тронут,
Вновь пытается плоть
после кофе блаженно заснуть.
Парадокс и раздрай
и вселенная маленький кокон,
Её центр в концентрате
остался туманно в мозгах,
Неизвестная мысль
по пластинке блуждающим током
Искрой будет, как прежде,
из этих глубин помогать…
Мексиканский поэт
вам напишет про жаркие ночи,
И Европа с Гольфстримом –
там пылкостью брызгает бард,
А у нас на Крещенье
погода пригреет не очень,
Но мы с верою в воду
и выплеснем внутренний жар.
*
Что-то вспомнилось мне,
но не всполохи ночью мартена,
Никогда сталеваром
я не был и быть не хочу,
Мне по духу и в деле
дороже тарелка-антенна,
Я хотел бы до вас
добираться подобно лучу.
Но, увы, не силён мой
своим излучением радар,
УКВ напрямую
точнейшая верная связь,
Но, пока что в мечте
и земля экранирует радость,
Значит надо дерзать,
устанавливать нужную снасть.
Где же стали мне взять,
чтоб пробить неприятия стену…
Понимаю, что в сердце
сокрыт генераторный ток,
И молитва одна
приподнимет до Неба антенну –
Стих обрушит на вас
из частиц моей веры поток.
*
Акростих
Сложный мир нашей жизни
воспет у поэтов немало,
Но и нынче стоит
упомянутый в басенке воз,
Если в мире раскол
и духовного действия вялость,
Говори и вопи,
но расквасишь о чучело нос.
Омерзительный образ:
из грязного снега фигура,
Выступают изъяном глаза,
вечно алчущий рот,
И такую печаль
вызывает сей облик понурый…
Катастрофа – пригреет,
не станет прибежищем гроб.
Трудно в мире быть чистым –
прелестные «бабы» исчезнут,
А надежда прекрасна,
воскреснуть не тающим впредь,
Есть по вере сверхмилость –
не сгинуть в пропащую бездну,
Тает грех пред Огнём,
но поэты успеют воспеть.
*
Акростих
Повороты судьбы
в нашей жизни – отметины-вехи,
А спокойная жизнь
порождает бездушье, застой,
Да и всё чем живём,
нашу ауру образно лепит,
Арифметика дела,
а мог бы, и жить лет за сто.
Естество обманули,
и плоть непотребного просит:
Табака и химпищи,
наполнили нечистью рот,
Сотворили всё сами
и давим на газовый тросик,
Надо сбавить бы ходу,
прибавить отметину-год.
Если снова начать,
то конечно, по первой пороше,
Горизонт не закрашен
и есть куда ставить печать…
Ерепенится кто –
безусловно заплатит дороже,
Реализм не обманешь,
но мир выбирает печаль.
*
Не впервой растекаясь
ужасною мыслью по древу,
Констатирую факты,
идущих последних времён,
И решая текущий,
сегодняшних деланий ребус,
Вычисляю примерно:
когда мы гурьбой заревём…
Но, наверно, всё будет
идти неприметно, по плану,
И поплачет отдельно
горючей слезой индивид,
Петлю сами найдут
и мечтами и делом затянут,
Сотворив непотребный
из плоти и духа гибрид.
На весах Правосудья
натура своя перевесит,
Помышления духа
иметь что-то верой потом,
А ужасное то –
что не будет прощения лестниц,
Хотя сильно и дружно
в последний момент заревём…
*
Я сегодня не тот
что вчера был, кем буду я завтра,
Домоседский паломник
или за предел пилигрим?
«Зарисовок судьбы»
и «Раздумий мгновения» автор,
Симбиоз из ума
да причудливой плоти игры.
Затем в этот коктейль
своих капель добавит природа:
Осень, лето, зима
и весны пробуждающий зов…
И потребность: поспать,
погулять, посмотреть, поработать,
Сотворит нитку жизни –
в ничто уходящих часов.
Но какие-то есть
даже здесь просветлённые виды,
Те же звёзды гореть
будут где-то и множество лет,
Но молитвой одною
весь космос до Центра пробитый,
Даёт нитку надежды –
в над временный социум след.
Акростих
Твердят банально «кровь-любовь»
и «слёзы да берёзы»,
Решили нас лишить «весны»
и рифмы точной «сны»,
Умри, но выдай на «гора»
набор из рифм серьёзных,
Да это так, но не хотим
в душе сухой возни.
Настрой зависит не от нас –
от точек «глухо-слуха»,
От века «век» и «человек»
и ясно «свет» и «лет»,
Есенин, Пушкин, и Рубцов
творили так и тупо
Стремится, будет вновь
творить любой младой поэт.
Теперь нельзя связать навек
всю «вечность-безконечность»
И нет прохода на Парнас
словам «судьбе-тебе»…
Хотя всё суета сует
и будет Свыше нечто,
Ответ держать за каждый слог
нездешнему Судье.
*
Нет собак под столом,
чтобы влёт подбирать пищи крошки,
Я не ярый собачник
и кошек в сю-сю не люблю,
Но лет двадцать живут
в моём доме хозяйками кошки
И для них я прислуга,
горбатый трудяга верблюд.
Молочка поднеси,
да для гущи с горбушкою хлеба,
А уж рыбу учуют –
поднимут без умолку вой,
Жаль не выгонишь малых:
боятся мороза и снега,
Так и связаны вместе
полгода железно судьбой.
А к чему на перо
попросились домашние твари,
Шевельнулось раздумье,
что с многим по жизни всё так…
Не всегда ты себе
себялюбий хозяин и барин,
И проходишь конвойно
с различною тварью этап…
*
Продолженье раздумий
про рядом живущие твари:
На работе, в селенье
и даже с кем делишь жильё,
Не открою секрет,
а напомню вам патерик старый:
Мы всегда с искушеньем
какой-нибудь страстью живём.
Нам судьба предлагает
различного рода магниты,
Шестерёнок зацепы,
тупик, повороты, углы…
По любому ты будешь:
обкатан, проверен и битый,
И в конечном итоге
есть выбор меж добрым и злым.
И любое событие –
зеркало внутренней тяги,
Много сложностей наших
имеют простейший ответ,
Ты не будешь нейтральным:
железный, резиновый, мякиш,
Потому и проходишь
с конвойными множество сред…
*
Есть ли имя дождю,
и листку и пичуге пернатой,
В теореме остался
неведомый нам Пифагор,
Даже если силён
и ума золотые палаты,
Канет время и место
не помнит героя в упор.
Среди ранних людей
застолбили себя единицы,
Современникам трудно –
их славу увёл Геродот,
Для истории мы:
как безликих андроидов лица,
Так колёсики, вертим
безумно шараду годов.
Невесёлая мысль
и философы в прошлом мечтали,
А бумага стерпела
людишек неумолчный бред…
Но есть нечто над всем –
исполненье пророчества. Аминь.
И Христос это Имя,
навечно спасения Свет!
*
Речных чаек полёт
непонятен, его не предскажешь
И баржа на воде
не оставит тяжёлый свой след,
Так и мы прыг да скок –
не боимся измазаться в саже,
Но всё то, что свершили
отныне навеки в родстве.
Вот и мне неизвестно
куда мои бросятся стези,
То в пике меня тянет,
а то по спирали наверх,
Неземной чистотой
и красотами райскими грезишь,
То реально, как в грязь,
заземляешь чувствительный нерв.
Это яркий пример,
что такое есть вольная воля,
И питаться с помоек
минуя серебряных рыб,
Можно где-то нырнуть,
полукавствовать, с совестью споря,
Но тогда понимаешь,
что свет в себе истинный скрыт.
*
Расскажу не тая
про былые морские денёчки:
Наш спасатель могучий
для флота служил ямщиком,
Через шторм и туман
выполняли задания, точны,
Не терзали вопросы,
вся жизнь была – временный дом.
Нет, никто не утоп,
«золотое» пропойное время,
И на суше не слышал
чтоб где-то случилась беда,
Не нашёлся на косу,
по верху косящую – кремень,
И матрос не крестился,
не чувствуя в днище удар.
Кто-то понял уже
мою мысль про того мужичонку,
Что безумно и рьяно
всю жизнь свою делает фон…
Есть последний удар –
он уже запланирован Гонгу,
Я сейчас это знаю
и речь моя маленький фронт!
*
Последний звонок
прозвенел моей младшенькой дочке,
Теперь перед ней
институтов московских простор,
Без папы и мамы
идти через терния, кочки,
Самой направлять
свои думы и тело, и взор.
Одиннадцать лет
незаметно для нас пролетело,
У дочки вместилось
полмира, огромная жизнь,
Любовь и друзья,
путешествия, знания, цели,
На стыках эпохи,
где правит расчётливый …изм.
Прости и помилуй
всезнающий любящий Боже,
И дочкам моим
помоги на житейских путях,
Учи, защити, приласкай,
но воспитывай строже,
Чтоб знали дорогу
и помнили ВЕРУ и страх.
*
В Небо рвётся душа,
но у плоти могучие грузы
Прирастают чрез страсти,
с дивана её не поднять,
Трепыхаюсь, конечно,
но тело с оковами юзит,
Разный вектор с душой
и от Неба направленный вспять.
Знаю: пост и молитва –
надёжные верные крылья,
Но зачем-то тупим,
ожидая как с кручи толчок,
Это краткий диагноз,
фиксирую в образы быль я,
Пока кто-то и где-то
незримо не выставил счёт.
Эх, схватить бы штурвал
из фантастики сверх-аппарата,
Сразу в гиперпространство,
легко совершить перелёт…
Н-да! Мечтанья не вредны,
в реальности – времени трата,
А на Небо не пустят,
пока не оставишь грехов.
*
Успокоится сердце
от зла и греховных стремлений –
Это будет великий,
наверное, славный момент,
А пока я обычных
страстей человеческих пленник,
Но я в жажде и плаче
желаю благих перемен.
Перемены готовит
неведомо замысел Божий,
Также важно желанье,
посты и молитвенный труд,
Что же наши грехи
многократно усиленно множит
И пытается сделать
подобием слабых иуд?
Забываем, что суть
происходит не в зрительском кадре,
Это внешняя сущность:
для плоти пекущихся – фон,
А у верящих есть
исключительно правильный Адрес,
Он невидим, духовен,
но сила и истина в Нём.
*
Я французом безногим
представил себя на минуту,
Надо мной проносился
в позёмке двенадцатый год,
Я в далёкой стране,
без обычных тепла и уюта:
Открываю беззвучно,
как рыба, от ужаса рот.
Что-то надо сказать
для родных, для друзей и потомков:
Не ходите от Дома
за мифом богаче нас стран,
Как и с этим французом
костей будет страшная ломка.
Даже хуже намного –
проедет по черепу танк.
Это образы века:
о смыслах, о выборе веры,
Об истоках и корнях,
хранению просто добра,
Наша Родина – Крест,
Православье – открытые Двери,
Остальное проходит,
ничтожные поприща, прах…
*
Пролететь бы сейчас
не над Веною, не над Парижем,
Над Москвой и над сердцем
страны моей милой – Кремлём,
Посмотреть изнутри,
кто событий истории движет,
Что нас ждёт-ожидает
в прошествии неких времён.
Для чего он под спудом
защитник России царь Грозный,
В алтаре ожидает
от нас ли каких перемен,
А ,может, вставал,
но для глаза нам в образах разных,
Вот тема раздумий,
не худшая в множестве тем.
Он больше создал
для Руси Православного света,
И целостность княжеств
разрозненных смог уберечь,
Навеки гроза для раскола,
содома и бесов,
Хранитель России,
для битвы с антихристом меч.
* * *
Яркий солнечный день,
но мороз, ну, а дома нирвана,
Нежно тянет теплом
от печи в приоткрытую дверь,
Сыто пахнет едой –
то женой приготовлена манна,
Полежать я могу,
не пугаясь осенних потерь.
Наконец в декабре
появился устойчивый минус,
Это алиби телу –
дадим же ему передых,
А душе просыпаться,
заботы земельные скинув,
И рожать из глубин,
из под спуда, задумчивый стих.
Разрешать уравненья
из множества тем неизвестных,
Очищая себя,
совершенствуя в деле язык,
Составляя из слов
наподобье устойчивых лестниц,
Зафиксировав в вечность
от жизни пронёсшийся миг.
*
Много песен создал
человек для своей половины,
Ещё больше пропел
в одиночестве строя судьбу,
Это важная цель,
если разные мелочи скинуть…
И зачем эта боль,
и зачем эта радость ему?
В целом тема любви
для огромного супертрактата,
Да и то не отыщешь
начала её и концов,
Для чего нашей жизни
потребна немалая трата?
И не спросишь о том
у огромного сонма певцов.
Сотворив наше тело
из разного мелкого тлена,
Нам частичку Себя
всемогущий Господь преподнёс,
Всё что ниже Любви –
невезенье, привычка и пена,
А Любовь это песня,
и стоит восторгов и слёз.
*
На земле васильки
говорят о плохом агрономе,
Но у нас, на Руси
о них оды слагает поэт,
Подсознательно здесь
неосознанно память о Доме,
Где прекрасны цветы,
фантастически ласковый свет.
Чтоб не гасла мечта
нам оставили вехи о Рае,
Этих грёз переливы
напомнят нездешнюю суть,
В быстротечности века
надежда спасения тает,
А цветы не умрут
и напомнят о Доме хоть чуть.
В них и знаки любви
и последняя точка при тризне,
Украшают лачугу,
дворцы и любовный сонет,
Возрази, если сможешь,
что это не плач об Отчизне,
Что цветы просто корм
и органике тленье конец…
*
Я представил диван
в герметическом тёплом отсеке,
С панорамой окно
и безшумный кино-самолёт,
И меня не тревожит
ни солнце, ни дождик, ни ветер,
И не надо кричать
в телефонную трубку «Алё».
Тишина и покой,
да плывущие ясные виды,
Путешествовать так
мне не надо ни денег, ни сил,
Я америк найду,
и огромное множество индий,
И хозяином буду
большого количества вилл.
Значит всё в этом мире
весьма относительно, спорно,
И для счастья не надо
порой из вещей ничего,
Надо в жизни найти
для души своей собственный остров,
Где не будет ни горя,
ни серого быта следов.
* * *
Острова, острова
проплывают в кино-самолёте,
И на них протекает
своими потоками жизнь,
Когда мир на душе,
вы от счастья блаженно поёте,
А тревога и боль –
ищи корень в излишках и лжи.
Есть мираж-острова,
есть как тёмные мрачные скалы,
Есть как слизень-улитка,
а то по колен океан,
Есть лишь видный в отлив,
да и то до презрения малый,
А то важный, как лорд и
по площади в несколько стран.
Есть гиганты мозгов:
вот где самая белая зависть,
Они многое могут,
но им по таланту и спрос.
Хотя Богу неважно…
Кто имя Всевышнего славит,
Тот и будет правее
с надеждой на будущий рост.
* * *
Необъятный объём
разных дел размещён в Интернете,
Поражает величье
и мелочь, обилие тем,
Здесь и серость, и мрак,
и подарок, что ангельски светел,
Есть и высь за пределом,
и тема, что ниже колен.
Это зеркало душ
зашифровано в простенькой цифре,
От нуля до однёрки
вмещает вселенных миры,
От реальной мечты
до безумия в пошленьком мифе,
И на вид безобидно,
но лепит надолго ярлык.
Так и мы всё шифруем:
словами, делами иль думой,
Но реально не значим
без Бога почти ничего,
Мы ноли без однёрки,
творцы комариного шума,
Мы без Бога ничто,
без программ и Любови Его.
* * *
Пролетела зима,
полуночной и призрачной птицей,
Не успел ни помёрзнуть,
ни жаркий исторгнуть сонет,
Как работа какая
полсуток без образов спится,
И реально не вижу
от дня исходящий всем свет.
Не скажу, что не сытый,
кому же мешает нирвана,
И ночами блаженно
порою поёт тишина,
Вдохновенье накатит:
вот истинный светоч, осанна!
А потом снова в тень,
полудрёма, безделье и тьма.
А весной снова труд.
снова радость и пот садовода,
Но немного не то,
понимаю не главный напряг,
Тяжела оказалась
желанная раньше свобода.
И неясен, невидим,
но где-то поблизости враг.
Нам весной паруса
надувает любовью природа,
Слышен радостный крик
пролетающих с юга гусей,
Мы отдали зиме
от всего очищения – подать,
И в награду приз-жизнь
оживающей Родины всей.
В жизни-осени жгли
корабли и на небе и в душах,
Не умчались ни прочь,
и на сердце подспудно печаль,
Для того и весна,
чтобы счастья биение слушать,
Для того и ростки,
чтобы видеть грядущую даль.
Я подвёл вас к Кресту,
ибо что из весеннего сладко:
Воскресения Пасха,
борьбы со страстями итог…
Не скажу, что в пути
всё проходит спокойно и гладко,
Но яснеют причины
и ближе спасающий Бог.
* * *
Опять заворчал
ненасытностью жернов историй,
Припомнилось вдруг:
на дворе приснопамятный год,
Начало войны,
на Европу обрушилось горе,
А нашей России
досталось всех больше тревог.
Сейчас в мире кризис,
и снова России не сладко,
Враги очень хитрых,
коварных жидовских кровей,
Но мы-то не те,
не рванём за иллюзией падко
На миф революций
чрез тягости вражеских дней.
Нас вновь не замутят,
мы съели большую прививку,
Без Бога не строят
любой социальности рай,
Все «измы» - тупик,
у них есть искушения привкус,
А нам по пророчествам:
царь-Православие – пай.
* * *
Весь мир мне представился
образно словом – мигранты,
Из судеб людей
в неизвестное бьющий поток,
Немногим дарованы
зыбкой оседлости гранты,
Их путь для истории
будет не слишком далёк.
Куда-то кочуют
за счастьем несметные орды,
Опасны друг другу,
как острый без ножен клинок.
Откуда ариец,
и житель Америки, гордый,
К какому же древу
наш русский приложен листок?
Нет нации «русский»,
есть образ из слов, приложенье,
Не КТО, а КАКИЕ –
выходит мы в мире сыны,
Мы нации Бога,
мы рода Христа продолженье,
Мы род Православных,
и нет нам уделов иных.
* * *
Молотком забивать
надо точно железные гвозди,
А по пальцу попал –
не спешите ругать инструмент,
И промокли насквозь –
не пытайтесь винить слабый дождик,
Кто и в чём виноват –
не подскажет текущий момент.
Этих крошек бытья
мы встречаем до стресса и много,
Всей мозаики план
на земле никому не объять.
Горе, счастье и боль,
цикл удач, правосудие строго,
И всё то, что свершилось,
уже не воротите вспять.
Да ещё маховик,
что прокрутит инерцией лихо,
И из этой шуги
состоит вся идущая жизнь…
Но понятно одно,
что без Бога срываешься в дикость,
Значит, если нашёл:
очищайся, и крепче держись.
* * *
Знать бы, где упадёшь,
подстелил бы немного соломки,
Этот знаем давно
из народных глубин афоризм,
Но не стихли ничуть
от познаний костей наших ломки,
Надо как-то обдумать
на практике старый девиз.
Оказался раз май
подозрительно очень не ласков,
Отпечатался в грудь
горловиной своей бензобак,
Ну, а череп спасла
для порядка надетая каска,
Значит всё же соломка,
а вся ситуация – знак.
Состраданье к другим
утихает за далью порою,
И без боли грешить
начинает чрезмерностью плоть…
А соломка всем – Бог,
без Него на Судилище взвоют,
И девиз нам один:
«Из грехов надо поле полоть».
* * *
Поразило меня
в человеке явление духа,
Девяносто старушке,
а ясный и правильный ум,
Как служила она
без простого желания слушать,
Ощущенье такое,
что внутренний сапиенс юн.
Мне порою во сне,
тоже юному, редко за двадцать,
А в реальности – дядя
седой, с бородой, в шестьдесят,
Трепет плоти, мечты
и зачем-то желание драться,
Пережить, встрепенуться,
вернуть ситуацию вспять.
Получается, мы
не такие, как кажемся внешне,
Всё наружное – маска,
а образ вселенной в душе
То взрывается вширь,
то напротив становится меньше,
Копим опыт для вечности
в счёт человеческих дней.
* * *
Постоянно в мечтах
возвращаюсь к стране моей бедной,
За державу обидно,
за горло прижали к стене,
Все помои на нас,
оболгали, смеются ехидно,
И помочь может чудо,
как кажется-грезится мне.
Кто б добавил стране
в преизбытке шальных гигаваттов,
Да убавил бы разом
везде и во всём дураков,
Чтоб на помощь пришёл
фантастически выгодный атом
И избавил бы нас
от Америки хитрых оков.
Хорошо помечтать,
но реальны в загонах бараны…
Возвращаюсь и вижу:
стена для обиженных – Бог,
Не такие уж сироты
наши Велико Иваны,
Били мира заразу
и эту разделают в срок.
* * *
У меня под окном
пламенеет любовью калина,
Средь унылой зимы
хоть какой-то просвет в декабре,
Тешит путнику взгляд
через сеть современного тына,
Хорошо, что её
яркий образ нам зиму согрел.
Мы же ищем всегда
для идущих событий значенья,
Ну, не сразу, так после
находим и в мелочах прок,
Мир, он как домино
или цепи незримые звенья,
Так и эта калина
толкнула к созданию строк.
Как нуждаемся мы
средь текущей рутины в просветах,
И порою нам мелочь
утешит средь серости взгляд,
Достигать надо чаще
друзей и родимых приветом,
Я вам красною ягодкой
весточку вымолвить рад.
Налетят снегири
и клюют очень борзо калину,
Есть чему удивляться
зима дожимает февраль,
Простояла она
эту зиму свежа и невинна,
Даже чудилось больше
ей в цвет уготовлена даль.
Но всему в этом мире
пределы есть, пики и сроки,
Мы и прыгаем скоком
ногами чуть выше колен,
Есть такие, что прыгнут
на грудь оттолчковано, боком,
Ну, а выше главы
не бывает прыжков без проблем.
Да и всем прыгунам
установлена, образно, планка,
То цветём, то разруха,
а нужны духовны плоды,
Чтобы было что есть
для ослабших людей спозаранку,
Мы же все получаем
удары от мира под дых.
Как-то мне всё равно
где луна одинокая бродит,
Как она леденеет
без смысла скитаясь одна,
Псевдо свет ни к чему,
и считаю лишь временем годик,
И прилив мне не важен,
не нужно добычи со дна.
Ничего мне не надо
с такого огромного тела,
Ну, а что говорить
про чужие из сует дела,
Может, раньше давно
интереса к ним искорка тлела,
Но открылись глаза,
и душа эту пену смела.
Мы порой тоже бродим
во тьме, одиноки, без смысла,
Кто с удачей, кто с горем
и крохи воруем у дней…
А душа в апогее
на точке Лагранжа зависла,
Кто и что перевесит
и как рассчитаются с ней?
Сколько токов блуждает
без дела в мозгах-половинках,
Но мы цепь замыкаем
коль видим реальную цель,
Отключаем, взрываем,
вкушая зарядные вина,
Много их исчезает
безрадостных миллиампер.
Но бывает толчок:
вдруг врубает рубильники фаза,
И рифмуются строки
доселе неведомых слов,
Неизвестно откуда
приходит могучая фраза
И тогда понимаешь
небесной индукции прок.
В застое понятна
свирепая цепь заземленья,
Наводки чужие
и тьма индуктивных идей.
Они нас находят,
источники разного пенья,
Из вечности гости
на миг человеческих дней.
* * *